Во время совместного семинара  Свободного профсоюза металлистов (СПМ) и Межрегионального профсоюза работников автомобильной промышленности России (МПРА), состоявшегося в Минске 28-29 августа,  заместитель председателя СПМ Александр Бухвостов побеседовал с председателем МПРА Алексеем Этмановым --  личностью  в независимом  профсоюзном движении России не просто известной, а неожиданной, значительной, несгибаемой.

-- Мне? Тридцать семь.

-- А в каком возрасте вы  приобщились к профсоюзному движению?

-- Пять лет назад.

-- Как это произошло?

-- На одном из сетевых собраний профсоюзов работников заводов фирмы «Форд» я увидел, как американцы, зарабатывающие по 40 долларов в час, всерьёз говорят о борьбе с нанимателями. Там была встреча работников с двух американских континентов. Для меня это было диковинкой, потому что в нашем представлении профсоюзная работа ограничивалась раздачей подарков с конфетами и мандаринами под Новый год.

-- Итак, подобная профсоюзная  жизнь тебе пришлась по душе. О чём вы подумали, что решили?

-- После той поездки я со своими товарищами отдыхал на море, нас было там 49 человек, и я всё отпускное время забивал им голову своими впечатлениями о фордовском профсоюзе. У меня постепенно созревала идея создания нормального жизнеспособного профсоюза.  Я доказывал своим товарищам, что много проигрываем по  сравнению с теми, кто делает точно такую же работу. Потом вступил в силу принцип: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж».

-- Ребята, с которыми ты  на отдыхе обсуждали профсоюзные планы, все с вашего завода?

-- Да, они и составили костяк организации.  Первоначально в профсоюзную организацию вошло сто человек. Мы убеждали руководство, которое подозрительно отнеслось к нашим попыткам, что мы «белые и пушистые», что мы не экстремисты и так далее. Потом постепенно начали показывать зубы, нет, не так, зубов мы не собирались показывать, мы просто начали отстаивать свой интерес.

== На первую забастовку мы отважились, когда в наш профсоюз входило 20 процентов работающих на заводе.

-- Когда вы готовились к проведению первой забастовки, вы опрашивали всех своих членов?

-- Честно говоря, я уже подзабыл некоторые подробности. Было это пять лет назад. Но мы, безусловно, изучаем настроение людей. К активным действиям приступаем, если процентов 75-80  производственных рабочих голосуют за проведение какой-либо акции, то профсоюзный комитет начинает готовить ее проведение. Организаторами становятся члены профкома, а движущая, понуждающая сила – это члены профсоюза.

-- На других заводах, где распространяется влияние МРПА, были забастовки?

--Была остановка на  «Фольксвагене». Это ещё не забастовка, а нечто на неё похожее. «Единство» проводило протестную акцию на «АвтоВАЗе».

-- Но это не забастовки?

-- Ну, на «АвтоВАЗе» два цеха останавливали работу! Пока самая действенная организация нашего профсоюза на «Форде».

-- Это, видимо, объясняется тем, что на «Форде» работает лидер?

-- Нет. Это связано с тем, что там скамейка  лидеров.

-- Скамейка?

--Да. Сейчас я мало уделяю внимания делам «фордовской» первичкам, больше всего занимаюсь делами профсоюза в целом.

-- Вы являетесь одновременно  председателем профсоюза и заводской первички?

-- Да. Я пытался на последней конференции снять с себя обязанности руководителя первички, но мне это не удалось. Тяжело совмещать становится эти две должности.

-- И кроме того, ты  полноценный рабочий завода?

-- Да.

-- Скажите, пожалуйста, о своём видении развития профсоюзов в России?

-- По тем фактам, которые мы можем отслеживать и оценивать, а они  таковы, что к нам буквально каждую неделю обращаются люди с разных заводов с просьбами помочь организоваться, есть все предпосылки для роста нашего профсоюза. Последние пять лет мы делом доказываем, что мы движемся по пути настоящей защиты интересов трудящихся. Люди нам доверяют. И в этом залог будущего.

--Алексей, возникают ли в  политические помехи?

-- Начну с того, что некоторые политические партии хотят примазаться к успешно действующей  организации рабочих. Но мы же тоже люди неглупые. В общем,  это нормально, когда мы сможем отстаивать  собственные интересы и с помощью политической силы.

-- Алексей, это одна сторона проблемы. Например, у нас в Беларуси независимое профсоюзное движение пытаются душить в зародыше самыми разными  способами.  Ощущаете ли вы враждебность со стороны властных структур, давит ли на вас пресс всяческих помех?

-- Я могу сказать о себе. Есть такой последний кордон в аэропорту, на вокзале, на пограничных пунктах, где сидит работник КГБ, там  обычному человеку, как правило, уделяется две минуты, а мне – минут сорок. Причём, на помощь одиноко сидящему сразу прибегают два начальника смены, как будто случилось что-либо невероятное. Возможно, в компьютерных данных напротив моей фамилии написано: «Враг народа». Повышенное внимание со стороны подобных всевозможных структур я ощущаю.

-- Давайте  сравним. То, что ты  называете «повышенным вниманием» сильнее ощущалось пять лет назад или сейчас?

-- Пять лет назад этого внимания к нам вообще не было.

-- К сожалению, тенденция отрицательная.

-- Наши амбиции лежат в плоскости защиты интересов трудящихся  и развития гражданского общества. Поэтому всякого рода правительственные структуры должны быть заинтересованы в помощи нашему делу, а не в помехах.

-- Ты всерьёз на это рассчитываешь?

-- Я говорю об идеальном варианте, который чрезвычайно далёк от реального. Мы решили принять участие в местных выборах, чтобы получить опыт. Посмотрели, как делаются в России выборы.  Сегодняшние выборы в России – это фарс. Алко и наркозависимые за  пятьсот рублей избирают нашу власть на верхнем и нижнем уровнях. Я  это видел вживую. Закон написан так, что упрекнуть в чём-либо кандидата в депутаты невозможно, потому что он не сам лично раздавал деньги избирателям, а его знакомые. А уж тем более невозможно  привлечь его к уголовной ответственности. За те деньги, которые мы выплачиваем в виде налогов, нас же и «обувают».

-- Алексей, ты женат?

-- Да.

-- Дети есть?

-- Есть дочь?

-- Большая?

-- Ой, уже невеста.

-- Жена поддерживает твою позицию, твою активность?

-- Она член нашего профсоюза.

-- Работаете вместе на заводе?

-- Да. Иногда ей правда не нравится, что я ставлю интересы профсоюза выше интересов семьи. Но я уже не могу по иному. Порой хочется всё бросить…

--  Ты уже очень много сил и энергии отдал борьбе?

-- Много. Действительно, много. Я бы уже с удовольствием подвинулся, уступая место другому, но пока никто не высказался о готовности взять на себя ту часть ноши, которую я тащу на своих плечах. Надо, чтобы человек  не только хотел, не только мог, но и преуспел на этом месте. Это наше детище и к его будущему отношусь ревностно.

-- Скажите, пожалуйста, к какой категории работников относитесь вы по оплате труда? Говорят о среднем классе, как основе общества…

-- Чушь собачья. Это перепевы мифов Древней Греции. Какой может быть средний класс?!  У нас очень много бесквартирных людей, вот они покупают ипотеку, залезают в беспросветную кабалу. Это люди, зарабатывающие чуть больше среднего уровня. Никакой он не средний класс, а рабочий с рабочими интересами. Стоимость жилья у нас запредельная.  Небольшая квартира в пригороде Петербурга стоит полтора миллиона рублей. А себестоимость  не больше шестисот тысяч.

-- У нас сейчас возникла идея обратиться к властям районов. И рассказать им, как, например, в Бразилии рабочие строят жильё сами себе, по себестоимости. Мы хотим, чтобы власть помогала рабочим получить «пятно» (участок земли) для застройки. Отсюда ведь начинают вырастать миллионы. Кругом, откаты, кругом, коррупция.  У меня, например, недавно отняли права гаишники. Да, я действительно нарушил правила, и должно было последовать наказание. Но этот человек в казённой форме не сказал сразу: «Всё! Я отнимаю у тебя права! Но если ты дашь мне 15 тысяч рублей, тоя это дело замну, забуду». Я начал торговаться, мол, а 3 тысяч тебе хватит? Нет, сказал гаишник, три тысячи – это очень мало. Ну, тогда я тебе ничего не дам, лучше похожу пешком какое-то время. И вот идёт суд. Этот человек при погонах, то ли сержанта, то ли лейтенанта – и врёт, мол, он и то видел, и это. Я говорю судье, перед вами человек, у которого зарплата 12 тысяч рублей в месяц, а часы у него на запястье за три четверти его зарплаты. Гаишник даже обиделся, не три четверти, а полторы зарплаты стоят его часы. Откуда деньги?! Вот откуда начинается коррупция, вот откуда начинается наша убогая жизнь.

-- Алексей, а какое отношение у вас к Беларуси, следите вы за нашей жизнью, реагируете на неё?

-- Знаете, я фильма «Крёстный батька» не смотрел, занят был. Мне о нём только рассказывали. Раньше Лукашенко был нужен, его подкармливали дешевыми нефтью, газом. Я-то не лезу сильно в эти политические вопросы. Но очевидно, что он перестал в чём-то  удовлетворять Кремль – и большой брат обиделся, начал его лупить. Вся эта политика в интересах буржуазии, тех, кто уже стал буржуями, и тех, кто туда хочет пролезть. Мне, рабочему человеку, с белорусами делить нечего. Взяточники, коррупционеры и разного рода подонки есть не только в России, но и у вас, и на Украине.

- Да, это так. Поэтому рабочим надо объединяться и вместе солидарно бороться за свои права, за справедливую жизнь.  Я рад , что в России возрождается рабочее движение, твой профсоюз этому подтверждение. Успехов тебе, Алексей.

 Предлагаем вашему вниманию выдержки из статьи Алексея ЭТМАНОВА «Рабочий класс вчера, сегодня – и завтра», опубликованной в профсоюзной газете «АВТОРАБОЧИЙ».

«Коррумпированность исполнительной власти по подсчётам рейтинговых агентств ставит Россию на уровень какой-нибудь банановой республики. .. Коррумпированные судыи прокуроры толкуют законы в пользу того, кто больше заплатит…

Россия становится страной штрейбрехеров…

Для обывателя вводили  страшный образ бастующего рабочего с тремя классами образования, который пытается укусить кормящую его руку. И это при том, что половина рабочих на «Форде» имеет или получает высшее образование…

Власть имущие начинают видеть угрозу для себя в нарождающемся профсоюзном движении…

Продолжаются попытки дискредитации профсоюзных лидеров, но, пусть и медленно, но среди рабочих растёт осознание себя как класса. Приходит понимание необходимости демократических преобразований – не с целью выскочить на этой волне и набить карманы, а с целью построить действительно демократическое государство. Нас тут же начинают одергивать, мол, профсоюзы  не должны лезть в политику, и указывают на то место у подножия пирамиды, которое нам отвели. Некоторые особенно глумливые идиоты начинают кричать о том, что мы снова хотим, чтобы государством управляла кухарка. Как будто у нас есть школа президентов!

Я уже извещал, что мы не приемлем диктатуру в любой форме, будь она пролетарская или либерально-демократическая…

Для того, чтобы проводить политику, выгодную трудящимся, в парламенте надобно забрать большинство мест, а на такое разобщённые трудящиеся не способны…

Нам кричат: не лезьте в политику. Мы и не лезли, пока не увидели, что наша борьба за улучшение экономических условий трудящихся тесно переплетается с повышением квартплаты  и инфляцией за забором…

Бразильские рабочие  говорят: «Не будешь делать политику, политика сделает тебя». Сегодня мы убеждаемся: без нашего участия политика нашего государства – это политика в интересах бизнеса, а никак не в интересах рабочих.

Версия для печати