Никогда больше…

«Позже, когда война кончилась, женщинам приходилось ещё и еще раз убеждаться: мужчины, которые побывали в самом пекле, никогда об этом не рассказывали, не вступали в общества и клубы ветеранов и вообще не желали связываться с организациями, что старались увековечить память войны».

Нет, это не Виктор Астафьев, не Вячеслав Кондратьев, не Василь Быков, не Виктор Некрасов. Эти писатели-фронтовики известны тем, что описывали не героизм, не подвиги советских солдат, а так называемую «окопную правду», беспощадную правду о войне, как запредельном ужасе, через который прошли наши воины, добывая победу во Второй мировой над фашизмом. Это цитата из бестселлера австралийской писательницы Колин Маккалоу «Поющие в терновнике», которую я сейчас читаю.

Австралийские солдаты, воевавшие на фронтах Второй мировой и попавшие в самое пекло, в ад, вели себя после войны точно также, как и советские. Точно также как все остальные воины союзников стран-победительниц- американские, английские, французские. Они не хотели ни вспоминать, ни рассказывать, ни слышать о кошмаре, через который прошли.

До 1965 года в Советском Союзе День Победы не был выходным и не отмечался. Я хорошо помню эти времена. Вероятно, превращение Дня Победы в праздник отвергало само общество, и тогдашние власти понимали всю неуместность устраивать в этот скорбный День помпезные парады и гуляния.

Но постепенно, исподволь, чем меньше становилось настоящих ветеранов, помнивших обнаженную, страшную правду о войне, у нас стала брать верх её героизация. Она достигла столь уродливых форм, что к настоящему времени выродилась без остатка в победобесие с её неуместными грандиозными парадами и безответственным «можем повторить».

Наши союзники оказались мудрее и дальновиднее. Они не позволили себе в идеологических целях выхолостить трагическую сущность войны, не празднуют, не проводят парады, а День Победы повсеместно стал для них Днем Скорби. И вместо «можем повторить» повторяют как клятву «никогда больше».

Так, как того желали настоящие ветераны, прошедшие через адское пекло войны и весь остаток своей жизни отвергавшие в любой форме память о ней и не допускавшие никакой возможности её героизации и повторения.

Среди них и два моих родных дяди, сложившие головы в самом конце войны в Венгрии и Чехии. И мой отец, которому посчастливилось вернуться с фронта живым и невредимым, и которому суждено было прожить долгую жизнь. Вероятно, во исполнение воли тех, кто так рано ушел…