Александр Ярошук: Если бы не защитные барьеры, которые мы выстроили совместно с МОТ и МКП, ситуация с правами трудящихся и профсоюзов в стране была бы более драматичной

Лидер БКДП в интервью изданию «Рабочее слово» СПМ рассказал журналисту Николаю Галко о протестных настроениях в рабочих коллективах, прессинге независимых профсоюзов, шельмовании «Яры», роли и задачах Белорусского конгресса независимых профсоюзов и международной солидарности.

Александр Ильич, с каким настроением встречаете юбилей?

– Не хочу выглядеть банальным, но не воспринимаю свой возраст. Как и многие в моем положении, ощущаю себя в душе 30-40-летним. Однако все чаще посещает мысль, что как-то быстро все прошло. Хочешь не хочешь, но понимаешь, что активная часть жизни осталась позади, и ты вышел на финишную прямую. Хотелось бы надеяться, конечно, на затяжной финиш. Ну а сам он должен быть достойным венцом прожитой жизни. Впрочем, для этого сегодня в стране созданы все условия. Чтобы проверить себя, свои принципы и ценности, ситуации лучше не придумаешь. Как говорится, не мы выбираем время, а время выбирает нас.

Интересно узнать ваше мнение о насущных проблемах, их у нас множество. Сосредоточимся для начала на тех, что имеют отношение к профсоюзной сфере. Из ряда источников звучат слова о забастовке, причём, о всеобщей. Прочитаешь их, тебя убеждают, что протест охватил все сферы. Как бы вы охарактеризовали эту информационную кампанию?

– Призывы к забастовкам, когда к ним нет никаких предпосылок и никакой готовности, не только бессмысленны, но и наносят вред. В условиях репрессий и действия драконовских законов они неизбежно создают серьезные для рабочих проблемы. Так случилось и у нас, 13 человек, в числе которых несколько членов независимых профсоюзов, по подозрению в подготовке забастовок оказались в СИЗО КГБ, и их ожидают приговоры к длительным срокам тюремного заключения.

Неподготовленные кампании деморализуют рабочих и делают их положение ещё более уязвимым. Но, похоже, что те, кто призывает к забастовкам из-за рубежа, меньше всего думают о судьбе оставшихся дома. Они пренебрегают правилом, которое должно соблюдаться неукоснительно – уехавшие и потерявшие способность хоть как-то влиять на ситуацию в стране не должны делать ничего из того, что может навредить тем, кто не смог или не захотел уехать. В конце концов, это, прежде всего, в их собственных интересах. Поскольку те, кто остался, и дают им шанс на возвращение. Если, конечно, они этого хотят, что тоже не факт.

Уже слышны победные реляции, что забастовки в Беларуси состоялись и были успешными. Что в них приняло участие до 30 процентов работников. Фантастические цифры, если учесть, что в стране никто о них не слышал. Но, похоже, эти цифры уже услышали в соответствующих кабинетах в качестве отчетов о проделанной работе, и они гарантируют участникам авантюры продолжение безбедного существования и такой приятной во всех отношениях борьбы с режимом для находящихся в безопасности белорусских попов Гапонов.

Мелких политических мошенников и жуликов во все времена хватало в белорусской оппозиции, и, похоже, в их ряды влились новые многообещающие кадры, новые Остапы Бендеры. И, судя, по размаху, беспардонности вранья и авантюризму, эти проходимцы готовы идти дальше своих предшественников. Стоит ли говорить, какой огромный урон наносят эти люди белорусской демократии, как серьезно подрывают они доверие и к оппозиции, и к рабочему движению.

Настал момент прямо заявить тем, кто вынужденно или невынужденно уехал – Беларуси нужны сегодня не вожди за границей, а индейцы здесь. Поэтому welcome, возвращайтесь домой, становитесь в строй и боритесь за свободу и демократию в стране. Боитесь сесть в тюрьму, дрожат коленки и памперсы надо прикладывать к срамным местам – оставайтесь в своих Варшавах, Вильнюсах и Лондонах. Но тогда, будьте добры, молчите себе в тряпочку, не стройте из себя героев, не призывайте рабочих на баррикады и не поливайте грязью тех, кто предпочел остаться в Беларуси. Мы как-нибудь справимся здесь без вас.

Вы сами видели, мы нигде никому публичных оценок не давали. Нам эти люди совсем неинтересны, и мы даже фамилии их не называем. Незачем рекламировать кого-то в качестве силы, которой он не является, и кто никого, кроме самого себя, не представляет.

Если говорить не о пропагандистских потугах, а о реальности, может ли произойти в стране массовые акции, как относятся к возможной забастовке в рабочих коллективах?

– Мы в БКДП исходим из того, что никто лучше самой власти не в состоянии организовать забастовки. Это у нее получилось в прошлом году, к этому она рискует привести своей социально-экономической политикой ситуацию и в скором будущем. Десять лет нет настоящего экономического роста, десять лет не повышаются зарплаты. Пока еще нет тотального кризиса в экономике и обвала зарплат. Но это вопрос времени, может быть, года-двух, когда они могут стать реальностью.

Это отмечают эксперты, это понимаем мы, к такому мнению склоняются и многие рабочие, осознающие критическое положение своих предприятий, вырабатывающих полностью свой, часто еще советский, ресурс. Правящий режим ничего не предлагает стране в качестве альтернативы архаичной командно-административной экономики. И, мы, и рабочие переполнены тревожного ожидания неотвратимой расплаты за нежелание отвечать на вызовы времени, проведение политики, сводящейся к формуле «день простоять да ночь продержаться».

Никто из здравомыслящих, ответственных лидеров рабочего движения, лидеров независимых профсоюзов не стал бы желать каких-либо социальных катаклизмов, включая забастовки рабочих, из-за обвала экономики и зарплат. Но, увы, при нынешнем экономическом курсе такого развития событий нельзя исключать.

Вы часто бываете в Солигорске и постоянно общаетесь с горняками. С какими настроениями они живут? Там, конечно, широкий спектр тем. Возможно, хотя бы тезисно затронуть важнейшие из них: стачком и отношение к нему со стороны БНП, Конгресса и ваше личное; возможные санкции, их влияние на Беларуськалий; «Яра» и всё связанное с ней; о роли профсоюза горняков в Конгрессе.

– Солигорск – особое место на карте Беларуси. Уникальность города, конечно же, связана с ОАО «Беларуськалий». Я считаю, что мне повезло, что на одном из самых интересных этапов своей жизни судьба свела меня с шахтерами, с Независимым профсоюзом горняков. Это особая порода людей, особый профсоюз. Могу признаться, что горжусь тем, что многих из шахтеров считаю своими друзьями. А их признание красивыми словами или выпитыми на брудершафт 100 граммами не завоевывается. Горняки сегодня имеют самые высокие в стране зарплаты. Но они не упали к ним как манна небесная, а были завоеваны в жестком противостоянии с властями в начале 90-х.

И исключительная заслуга в этом Независимого профсоюза горняков, не только положившего начало независимого профсоюзного движения страны, но и сумевшего убедительно продемонстрировать, что только настоящий независимый профсоюз способен по-настоящему отстаивать права своих членов, всех рабочих. Проведя 44-дневную забастовку в 1992 году, горняки переместились с 6 места по уровню зарплат в Солигорске на первое место в стране. И никому его не уступают поныне.

Я далек от мысли идеализировать нынешний НПГ. Там непростая ситуация, и связана она с тем, что в условиях нынешней репрессивной политической системы организация находится под жестким прессингом и понесла за последние два года чувствительные потери численности. Вызовом и для НПГ, и для Белорусского независимого профсоюза, и для БКДП стали события прошлого года, связанные с забастовкой и созданием стачкома на ОАО «Беларуськалий». Это был порыв группы работников общества против фальсификаций выборов и насилия над участниками мирных акций протеста, не нашедший должной поддержки у горняков. К сожалению, уже тогда были допущены ошибки и стали закладываться тренды, неотвратимо ведшие к напряженным взаимоотношениям между стачкомом и НПГ, БНП и БКДП.

Во-первых, объявлением стачкомов новыми профсоюзами зарубежные центры оппозиции противопоставили их независимым профсоюзам и продемонстрировали абсолютное непонимание сути рабочего движения и того, что профсоюзы и стачкомы совершенно разные субъекты. Профсоюзы – легитимно действующие организации, стачкомы не могут иметь юридического статуса. Стачкомы создаются рабочими только на период забастовки и тут же после нее распускаются. В любом случае, получилась она или нет, ибо существование стачкома без забастовки – нонсенс, бессмыслица. Чтобы приобрести легитимность и иметь возможность защищать права рабочих стачкомы часто, как было у нас в начале 90-х, преобразовываются в независимые профсоюзы.

Во-вторых, огромной ошибкой стал призыв из-за границы платить за уход в стачку. Люди в стачку ушли, но деньги, как и следовало ожидать, вскоре закончились. Видя, что забастовка у горняков не получилась, хорошо понимая последствия дилетантских, непродуманных призывов к рабочим продолжать уходить в стачку, мы с сентября прошлого года стремились разрешить проблему стачкома ОАО «Беларуськалий», который, кстати, размещался на площадях независимых профсоюзов. Так, как она разрешается во всем мире – через возврат работников на рабочие места. К решению этой задачи, а также решению проблем безопасности труда шахтеров мы и привлекли норвежскую компанию «Яра», партнера «Беларуськалия».

И, пусть со скрипом, но администрация предприятия согласилась принять экспертов «Яры», выработать вместе с ними программу улучшения безопасности труда шахтеров и заявила о готовности решать проблему приема на работу уволенных за уход в стачку работников.  Но, как известно, нет такого хорошего дела, за которое бы ты не поплатился. Сначала стачком нам заявил, что они не собираются возвращаться на работу. А затем, в тесном взаимодействии с зарубежными центрами оппозиции стачком, выродившийся к тому времени из нормального объединения рабочих в отстой, повестку которого стали диктовать съехавшие за пределы страны хорошо известные в Солигорске прохиндеи, объявил независимые профсоюзы пособниками режима, меня — агентом КГБ, «Яру» — компанией, ведущей бизнес на крови, наше сотрудничество назвал коррупционным, а меня и моих коллег обвинил в получении от «Яры» откатов.

Честно говоря, руководству «Яры» следовало после всего этого произнести шекспировское «чума на оба ваших дома», послать подальше и независимые профсоюзы, и стачкомы, и зарубежную белорусскую демократию, отозвать своих экспертов по безопасности труда шахтеров, прекратить разговоры о соблюдении их прав, забыть обо всем этом как о кошмарном сне и вернуться ко временам ведения бизнеса без выдвижения каких-либо условий к администрации ОАО «Беларуськалий». Как не выдвигают их своим партнерам сотни других компаний, работающих в Беларуси. Их никто ни к чему подобному не обязывает.

«Яру», между прочим, тоже. Это был её собственный выбор – руководствоваться во время своего пребывания в Беларуси Кодексом этики бизнеса, высокими социальными стандартами. Руководители норвежской компании учли все, кроме одного – неадекватности белорусской оппозиции. Если не сказать — кретинизма.

Простой вопрос — что, «Яра» является единственным покупателем калийных удобрений у ОАО «Беларуськалий»? Нет, конечно.  Закупают удобрения все европейские страны. Но почему тогда зарубежная оппозиция требует ухода из страны только от норвежской компании и атакует при этом власти Норвегии? Но не требует прекращения сотрудничества с ОАО «Беларуськалий» от польских, литовских, британских компаний, правительств Польши, Литвы, Великобритании, стран, где оппозиция локализована, от компаний и правительств других европейских стран, покупающих удобрения?

Зачем оппозиция развернула по всему миру кампанию шельмования и дискредитации «Яры» и Норвегии с пикетированием посольств страны, натравливанием на них полезных идиотов в лице зарубежных белорусских диаспор? Какие проблемы стремятся решить таким способом эти люди? Они не понимают, что сохраняют для себя хоть какую-то надежду вернуться домой только в одном случае – если хоть кто-то из тех, кто может и желает влиять на внутреннюю ситуацию, остается в Беларуси?

Печально, но выехавшие за пределы Беларуси оппозиционные политики провалили свой экзамен на состоятельность на «Яре». Плохо не то, что экзамен провален, плохо то, что никаких выводов из этой истории не делается, кампания шельмования «Яры» и независимых профсоюзов продолжается.

Александр Ильич, вспомните коренной перелом в своей биографии. Высокая должность в исполнительной власти – и переход к профсоюзной работе. Съезд, выборы, Мороз, победа. Когда вы ощутили вкус к подлинной профсоюзной деятельности? Я так понимаю, что очень многое удавалось делать для людей и в рамках Федерации.

– Полотно моей жизни соткано из двух совершенно разных половинок. Я сделал вполне успешную карьеру в советские времена, совсем молодым человеком стал первым секретарем райкома партии, а затем заведующим отделом ЦК Компартии Беларуси. При нынешней власти работал первым заместителем председателя Минского облисполкома и имел прекрасные перспективы для дальнейшего карьерного роста. Но расстался с ней без сожалений, перевернув страницу и открыв в конце 90-х дверь в неизвестность.

Решение податься в профсоюзы было в такой же степени случайным, спонтанным, как и закономерным. Во мне постоянно жило, не засыпая, обостренное чувство справедливости. Не мечтая об этом, не превращая в цель своей жизни профсоюзы, я, тем не менее, в 1999 году возглавил Белорусский профсоюз работников агропромышленного комплекса. Может быть, я просто оказался в нужном месте в нужный час, но с первого шага меня сопровождало вдохновляющее ощущение полного доверия ко мне огромной массы людей, а профсоюз тогда насчитывал около миллиона человек, их готовность идти за мной и поддерживать во всех инициативах.

С организацией стали происходить невероятные вещи. Эта консервативная, аморфная, рыхлая, слабая структура стала преображаться на глазах, превращалась во внушительную силу, способную взять под реальную защиту самых бесправных в стране работников — крестьянство. Да так быстро, что через полгода Лукашенко потребовал от Главы администрации Мясниковича: «Делай, что хочешь, но, чтобы Ярошука там не было». Мясникович усердно принялся исполнять поручение, пригласил меня к себе в резиденцию, и целых пять часов убеждал уйти, предлагая различные варианты трудоустройства.

Там было все – и предложения высоких должностей, и обещания синекуры, и уговоры отбыть послом в заманчивые страны. А, поскольку все это я отверг, то пошли в ход намеки на угрозы, которые меня ожидают, если не уйду по-хорошему. Я отказался, на что Мясникович сказал в заключение: «Впереди у вас съезд, и шансов на избрание никаких». Я и сам понимал, что шансов выиграть намеченный на середину 2000 года съезд практически нет, но вызов принял без колебаний.

И был прав, сумев превратить отсутствие шансов в стопроцентный результат, победив с сокрушительным перевесом министра сельского хозяйства, которого власти выставили мне в альтернативу. Невзирая на административный ресурс, на присутствие сотрудников КГБ на съезде, которые открыто вели съемки. Вероятно, это был момент истины не только для меня, но и для всех делегатов съезда, которые, отчаянно боясь, все-таки преодолели свой страх. Одержали самую главную победу, которую человек может совершить – победу над самим собой.

Оцените, пожалуйста, роль Конгресса, драматические узлы в его деятельности. Всё ведь повисало, и не один раз, на краю катастрофы, ликвидации.

– После захвата в 2002 году ФПБ власти незатейливо, не утруждая себя соблюдением устава профсоюза, выставили меня из профсоюза АПК.  Но через два месяца я уже возглавил БКДП, над которым висела реальная угроза уничтожения. Отвести эту угрозу могли только стратегические решения. И они были оперативно приняты. Уже через несколько месяцев мы вступили в Международную конфедерацию профсоюзов (МКП) и с использованием её ресурса организовали систему солидарной поддержки независимых профсоюзов и, что исключительно важно, вынесли наш конфликт с властями в стены Международной организации труда (МОТ).

Принципиальность МОТ, внесшую Беларусь 9 раз за эти годы в специальный параграф за нарушение прав трудящихся и профсоюзов и назначившую в соответствии с параграфом 26 Комиссию по Расследованию МОТ, выработавшей 12 Рекомендаций властям Беларуси, которые они не выполнили, привела к тому, что по требованию МКП и ЕКП Европейский Союз лишил в 2007 году Беларусь торговых преференций. Это решение спасло БКДП и привело власти в чувство. Они вынуждены были нас признать и вернуть место в Национальном совете по трудовым и социальным вопросам, возвратить право на социальное партнерство на национальном уровне и стать стороной подписания Генерального соглашения между правительством, объединениями профсоюзов и нанимателей.

И сегодня МОТ и МКП, международное профсоюзное движение в целом являются своего рода охранной грамотой для существования независимого профсоюзного движения (кстати, я являюсь с 2010 года Вице-президентом МКП и с 2011 года членом Административного совета МОТ). Поскольку и мы, и власть по умолчанию держим в уме, что ликвидация БКДП может проложить прямой путь к применению МОТ к Беларуси своего параграфа 33. Он применялся МОТ только один раз, в 2011 году против Мьянмы, привел к экономической блокаде этой страны и повлек падение хунты.

Мы можем рассчитывать на то, что не останутся в стороне от судьбы своих коллег в Беларуси и окажут в критический момент солидарную поддержку рабочие разных стран, объединенные в профсоюзы по всему миру. Впрочем, мы отдаем себе отчет, что гарантией от ликвидации независимого профсоюзного движения властью, у которой полностью отказали тормоза, оно не является. Но это уже другое дело.

Я имею полное право гордиться своей организацией. Нас не может не радовать тот факт, что, согласно опросам британской компании Chatham House, у независимых профсоюзов, наряду с независимыми средствами массовой информации и правозащитными организациями, один из самых высоких рейтингов доверия в стране. Нам, организации численностью чуть более 10 тысяч человек, доверяют почти вдвое больше людей, чем насчитывающим свыше 4-х миллионов членов государственным профсоюзам. У БКДП заслуженный авторитет в профсоюзном мире, его название известно на всех континентах и во множестве стран, а деятельность стала частью истории международного профсоюзного движения как высокий образец исполнения своего профессионального и гражданского долга профсоюзом, находящимся долгие годы в невероятно сложных условиях.

Мне не стыдно перед трудящимися страны за то, что течение многих лет БКДП и его организации делали и внутри страны, и на международной арене. Это была добросовестно выполненная системная работа, и небольшой горстке людей в целом удавалось достойно нести миссию по защите прав всех трудящихся страны. Если бы не наши усилия, не защитные барьеры, которые мы выстроили совместно с МОТ и МКП, ситуация с правами трудящихся и профсоюзов в стране была бы гораздо более драматичной.

Ваши соратники в профсоюзном движении. Особенно интересно услышать из ваших уст об отношениях с российскими профсоюзами. Насколько я знаю, это уникальная форма отношений. Как вы познакомились со Шмаковым?

– Одним из факторов выживания БКДП, помимо нашей готовности к борьбе, усилий МОТ и МКП, стала консолидированная позиция российских профсоюзов по Беларуси. И Федерация независимых профсоюзов России, и Конфедерация труда России принципиально нас поддерживают. Это весьма болезненно воспринимается белорусской властью. Дело доходит до анекдотической ситуации, когда Лукашенко жалуется Путину на Шмакова, что тот, мол, дружит не с Ордой, а с Ярошуком. Но это не подверженный конъюнктуре политический и человеческий выбор Михаила Шмакова, и мы его надлежащим образом оцениваем.

В сентябре прошлого года мы с заместителем председателя БКДП Сергеем Антусевичем были единственными иностранными гостями юбилейного съезда ФНПР, посвященного 30-летию организации, на котором присутствовали представители кремлевской Администрации, Госдумы, министры и губернаторы. И Михаил Шмаков не побоялся предоставить мне слово для выступления. А что касается КТР, объединяющую независимые профсоюзы России, то это идейно очень близкая нам организация. Борис Кравченко, член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте России – мой добрый товарищ.

Впереди съезд БКДП. Цель?

В такие времена как сегодня проведение съезда независимого профцентра трудно связывать с какой-то стратегической целью. Его надо проводить, потому что таковы требования устава, а мы и так его из-за пандемии проводим с опозданием. Необходимо вносить некоторые обязательные изменения в устав, выбирать новое руководство и новые руководящие органы БКДП. Но в столь критической ситуации сам по себе факт проведения съезда пошлет важный импульс членам независимых профсоюзов, что мы, как и прежде, руководствуемся в своей деятельности высоким принципом – делай что должно, и будь что будет…